Тех, кто работает в благотворительных фондах, представляют или одержимыми (на уровне городских сумасшедших, которые все время норовят снять с себя последнюю рубашку), или странными маньяками (несчастными в детстве, в отрочестве, в (не)замужестве), или гадскими пиарщиками (вот назло нам делают добрые дела, чтобы прославиться, а ведь количество славы в этом мире строго дозировано, и ежели кому-то она досталась, то это точно за мой счет).А Катя Бермант уверена: делать добро – это нормально и весело.
По профессии Катя – дизайнер. В 90-е годы работала в разных журналах. Так как там не надо было сидеть строго с 9 до 18, то все свободное время искала деньги для больных детей. А потом больных детей стало так много, что Катя поняла: ей надо заниматься только ими.
Фонд «Детские сердца» Катя Бермант создала шесть лет назад. Этот фонд не просто маленький, а очень маленький: всего два человека.
За шесть лет Катя (одна!) собрала на операции 100 641 557 рублей. И на эти деньги были прооперированы 837 детей с врожденным пороком сердца.
Мы встретились с Катей Бермант и поговорили о том, что есть и чего нет сегодня в благотворительности.
«Что касается кризиса, то общий фон у нас: истерика. Все пропало! Все сгорело!!! Всех уволили!!! Ни у кого нет денег… Между тем я тут на днях в журнале «Форбс» прочитала: благотворительность идет на уровне товаров люкс. То есть: как бриллианты и яхты, всегда в цене. Короче, денег много не бывает, и в кризис и без кризиса, но никакой благотворительный фонд еще пока не закрылся; ну, может, тот, кто 10 тысяч давал, теперь 1 тысячу дает, но главное – акты дарения продолжаются, и пропасти под ногами нет».
«Недавно мы, 20 маленьких фондов, объединились в один большой благотворительный проект «Все вместе!»* Было так – каждый говорил тихо, по чуть-чуть, а стали кричать в 20 глоток, и нас лучше и быстрее слышат, и можем делать что-то не только для «своих» детей. Изначально мы объединялись на принципах, что каждый за каждого головой отвечает. Мы годами сильно и близко дружим, давно в благотворительности, я знаю, что на сегодня любой из «Все вместе!» никогда не займется ни злоупотреблениями, ни глупостями. Но и новые люди нам нужны, и новые идеи, и новые акции. Вот создали общий большой сайт. И человек теперь зайдет на него и найдет то, что именно ему нужно: деньги на операцию больному ребенку или одежду… А недавно был форум города, я там рассказывала о нашем объединении, а потом ко мне подошли люди, говорят: мы тоже маленькие фонды, и тоже объединяемся, и тоже хотим создать общий сайт. Ну замечательно! Пусть объединяют тех, кого не объединили мы. Мы объединены на фоне личной дружбы, они по другой концепции – по профессиональному принципу».
«Своим объединением мы создаем круг доверия. 15 лет художница Мария Елисеева в подвальчике со своими подопечными – московскими детдомовцами – рисует картины. Кто-то знает «Детей Марии», верит им, а рядом с этим фондом – другой, которому всего год, но раз они вместе – то и этому новому фонду поверят. У нас ведь никто никому не верит. Государству не верят по определению. Бизнесу не верят. Благотворителям не верят. Благотворители друг другу не верят. Общая мелочная подозрительность, кухонно-коммунальная. («Все – ворье! Один я – хороший! Все деньги – сюда!») Недоверие разъедает изнутри. И никто ни в чем не хочет разбираться. А вы читали в газете про жулика из благотворительного фонда? Да они все такие… Вот почему я должна доказывать, что я не жулик, а настоящая? Разве можно сымитировать 837 прооперированных детей с врожденным пороком сердца? Залезьте на наш сайт, прочитайте, проверьте, там все видно, мы за каждого ребенка и за каждую копейку отчитываемся».
«Мы все делаем по наитию, без профессионализма, ощупью, каждый на свой лад, каждый на своей делянке. Но надо знать хотя бы самые элементарные вещи и не делать глупостей. Например, представлять себе структуру корпоративной благотворительности. Вот я на тот же РУСАЛ вышла совсем случайно. Это была чистой воды лотерея. Просто написала письмо 200 банкам. Это неправильно. Слава Богу, РУСАЛ тогда – почти единственный – откликнулся, и до сих пор сильно помогает, и даже кризис не отпугнул, но это исключение из правил. А вообще-то нужно знать, что ВТБ, предположим, занимается экологией и образованием. И бессмысленно соваться к ним с умирающим ребенком. Деньги они на это не дадут. Да, может случиться чудо. Но лучше быть профессионалом. То есть четко усвоить: Зимин – это наука, и мы не пойдем к нему с легочными заболеваниями, а Прохоров – это музеи, и не к чему его заморачивать циррозом печени. Короче, надо знать, кто на это даст, а кто на то, а у кого вообще нет никакой программы, и его можно заинтересовать своей. Вот это и есть, по-моему, профессионализм. Который очень нужен в нашем деле, аналитика нужна, вдумчивость. А не просто ходить с зареванной рожей и подолом вытирать сопли».
«Я знаю, как стать Богом! Вот ты ничего особенного не сделал, просто один (!) раз в месяц дал 25 рублей на благотворительность. Но 25 рублей – это пакет сока для ребенка, которому только что сделали операцию на сердце в Бакулевке. 25 рублей в месяц – по силам каждому. Даже студенту. Даже самым бедным. А у мамы этого ребенка из Якутска, денег на сок нет. На операцию наш фонд нашел деньги. А сок мы уже не по каким ведомостям не оформим. Но ты дал на благотворительность раз в месяц 25 рублей и не заметил этого. А если станут это делать все и каждый месяц?
Бороться за жизнь людей – это ни с чем несравнимо по счастью. Простое бескорыстное чувство: ты делаешь незнакомому человеку подарок. И одновременно Дед Мороз и Супермен. Ну а если спас чью-то жизнь – ты просто… Бог».
* В проект «Все вместе!» вошли фонд «Детские сердца», «Здесь и сейчас» (помощь детям в детских домах), фонд «Подари жизнь» (помощь детям с онкологическими, гематологическими и другими тяжелыми заболеваниями), Общество помощи детям с билиарной атрезией им. Настеньки Рогалевич и другие.
P.S. Слово «кризис» с греческого переводится как «проверка».
(Продолжение следует)
Зоя Ерошок
обозреватель «Новой»