Татьяна Горева
РАЙНИС. ПОЯС ЖИЗНИ.
В первой половине сентября культурная общественность Латвии традиционно чтит память о гениальном человеке, Народном поэте Яне Райнисе. 2010-ый год еще и юбилейный – 11 сентября исполнилось 145 лет со дня рождения поэта. Наша встреча посвящается его творчеству, которое состоялось как служение будущему.
Одно из итоговых стихотворений своей жизни, гонимый ее общественным несовершенством Ян Райнис, полагаясь на справедливость будущего времени, назвал «Защитник» (пер. А. Ахматовой):
Грядущий век защитник верный твой,
И он воздаст за все пережитое.
Спокоен станешь ты, сражен судьбой,
И глаз не будет увлажнен слезою.
Шипами кустик защищен, а кедр
Не дрогнет, если вдруг его разбудят,
Он хочет лишь расти, могуч и щедр.
Твой скорбный путь грядущее забудет,
Нас по трудам судить потомок будет.
Более коротко смысл этого стихотворения сконцентрирован в переводе другого автора:
Кто спросит потом, сколько ты вынес горя?
А лишь – какой ты соткал пояс жизни.
В традициях многих древних народов, в том числе и у латышей, присутствовало ношение поясов, символизирующих в том числе и разные степени власти, мастерства, мудрости. Будучи гениальным мастером слова, какую мудрость наследовал Райнис своим творчеством, к чему направлял народные взоры?
В годы советской Латвии у памятника Райнису регулярно проводились дни его поэзии, собирая тысячи поклонников его творчества. Он был социал-демократом и народ, строящий социализм, отдавал должное патриотизму его политической ориентации.
И сейчас, в переломные моменты современной общественной жизни Латвии, взоры ее жителей вновь и вновь обращаются к поэту. В дни социальных потрясений народная тропа к его памятнику в Риге не зарастает. Не подтверждение ли это того, что поэт, несмотря на меняющуюся политическую коньюнктуру, является негласным символом веры в идеи гуманизма, воспетые им в свое время. Однако, другой латышский народный поэт Янис Судрабкалнс (1894—1975) заострял общественное внимание на важном аспекте творчества Райниса: Он сказал: “Время от времени надо приходить сюда, к Райнису, чтобы отряхнуть с души и ума бремя будней, чтобы с почтением ощутить, как величественен дух Райниса”.
Многогранное литературное творчество Райниса напитано величием его духа. Но не все еще лучи граней его таланта уловимы человеческими сердцами, большинство из которых до сих пор бьется в сетях острых социальных проблем и чаще вспоминает поэта в периоды социальных и политических напряжений, помнит его как сторонника и вдохновителя свободы, этого главного завоевания социалистической революции. Люди заняты решением своих сугубо материальных проблем и почти не ощущают, что гений Райниса обращает внимание приходящих к нему к вечным и бессмертным истинам, зовущим дальше:
Смерть, боль и зло – круговращенье мира –
Лишь вихри над котлом вселенской бури.
Но вот что было, есть и будет вечно –
Душа, что жаждет влечься за пределы,
И запредельный зов, влекущий душу.
Фотографии последних лет жизни поэта запечатлели взгляд, утомленный временем и устремленный поверх него в будущее, которое он создавал в своих поэтических образах. Этот взгляд проникает и стучится в сердца, пробуждая к жизни хранящиеся в их глубине вечные и бессмертные зерна высшей истины, правды. Той правды, которую он всю свою жизнь воспевал и искал не только для роста и становления собственного духа, но, главным образом, для перехода на новые ступени массового сознания своего народа, ставшего затем в его мыслях частицей человечества.
В поисках правды для человечества он прошел свой земной путь через преследования и распятия царскими тюрьмами и ссылками, непонимание и неприятие национально-буржуазной элитой общества и временем, в котором жил. Кольцо трудностей и испытаний, сомкнувшееся вокруг этого великого духа, не оставило ему иного выхода, как, погрузившись в глубину своей одинокой души, взмыть оттуда вверх, к звездам, в космические просторы. Там он находил как поддержку, так и материал для своего творчества, создавая из него новые поэтические формы жизни.
Через все творчество Яна Райниса проходит мысль о беспредельности жизни, которая не ограничивается пребыванием человека на земле. Пространство жизни для него – вся вселенная, весь многоуровневый космос, человек – неотъемлемая часть беспредельного космического мира:
Вспыхнул ты, и это значит –
Долгий путь тобою начат
По лучам, волнам вселенной.
Свет звезды давно погасшей
Глаз едва коснется наших –
И стремится дальше, мимо,
Отсверкает, пронесется,
Но для глаз иных зажжется –
Есть миры и за землею.
Коль горишь ты негасимо –
Суть твоя неистребима,
Ты – частица жизни мира.
Кажется, будто Райнис пришел в эту жизнь с уже сформировавшимся космическим мироощущением, центральное место в котором принадлежит главному космическому Иерарху – Солнцу нашей вселенной, зову которого поэт следовал на протяжении всего земного пути от самого его начала. В его записях говорится: “Что я сам помню о своем начале? Солнечный день, я лежу на траве у забора, рядом няня… <…> на протяжении всей моей жизни дух мой охотнее всего возвращался к этой картине, из которой, как из гнезда, выпорхнуло мое сознание, делая первые взмахи крыльями, ибо дух предпочитает возвращаться в места, которые благословило само счастье, одарив их солнцем; думаю, что первым моим воспоминанием было солнце, так пусть же ведет оно по жизни и останется последним воспоминанием о моей жизни и для меня, и для будущего мира”. И, действительно, каждая его поэтическая мысль отточена сравнением с солнечным совершенством. Гимн Солнцу, творцу и держателю жизни во вселенной, ярко выражен во всей поэзии Райниса, и наиболее мощно он звучит во вступлении к поэме “Ave, sol!” (1910. пер. Н.Манухиной):
I
Как мне найти названье песне вечной?
Как слабым словом передать мне то,
Что в звуках во вселенной бесконечной,
Уму непостижимо, разлито,
Что с днем встает и меркнет, с ветром реет
И рушит гром, и, проницая лед,
В нагих полях ростками зеленеет, –
Звуча сквозь мировой круговорот,
Где смерть миров и новых солнц восход?
II
То – вечной силы поступь и дыханье,
В тьму хаоса несущей светоч дня,
В борьбе стихий рождая мирозданье
И вихри смен в единство единя.
Скажи об этом: жизнь, движенье, воды
Потоков буйных, бешенство огня;
Скажи: восторг, мятеж, весна свободы.
Слов не найду! Гляжу лишь в тот простор:
Там – солнце! И в ладони прячу взор!
III
До дна души волнует сила эта,
Безмерна боль: блеск нестерпимый бьет;
Безмерна радость: в ликованье света
Ты возрожденья чувствуешь полет.
Сомнения, владевшие душою,
Уходят прочь: стал синим небосвод.
И дух – на подвиг вдохновлен борьбою.
Смерть не страшит высокие сердца:
Струит им солнце счастье без конца!
Пронизанная торжеством солнечного света поэзия Райниса отражает устремление его души, его духа к миру Света, память о котором хранится в сокровищнице мировой культуры в виде мифов и легенд, доступных пониманию пока лишь немногими человеческими сознаниями. Откуда у поэта такое знание, такой восторг, поклонение высшему миру солнечного Света? Выдающийся русский мыслитель, священнослужитель Павел Александрович Флоренский утверждал, что: “Художественное творчество выявляет нам космос, проходящий через сознание живого существа”. Если так, то поэтическое творчество выявляет уровень, на который поднимается сознание поэта в моменты своего вдохновения, со-творчества с небом, с космосом. Сознание Райниса, устремленное к Солнцу, поднималось до самого центра Вселенной и простиралось в дальние миры. Характеризуя его поэзию и значение автора для развития народной культуры, латышский писатель А.Упит: писал: “До сих пор ручеек латышской литературы тихонько журчал мимо церковных берез, мимо кладбища, струился по узенькой бороздке мимо огородов с капустой через пастбища и лужок по направлению к прудам с утятами. В поэзии Райниса впервые открывается морской простор, где волны бушуют, где корабли с гордо поднятыми парусами мчатся вдаль, к восходу солнца”. В этом высказывании заложен глубокий смысл явления творческого гения Райниса в лоне древней латышской культуры. В нем не только сконцентрировалась мудрость солнечных корней этой культуры, но и показано направление к ее преображению на беспредельном пути своего развития. К восходу солнца зовет поэзия Райниса народ, который пришел на запад, к своему закату (“… /Мы сыны того народа/ на закат прибывшие/ …” – так пишет в стихотворении “Восток” латышский поэт А.Пумпур (1841-1902)), за которым следует восхождение на новую эволюционную ступень развития. Непросто это восхождение. На протяжении всего предшествующего века по нынешний день оно сопровождается борьбой народов за права на свободное духовное творчество. Борьбой, не лишенной заблуждений и идеологических перегибов на этом пути.
Проблемы культуры и истории своего народа Райнис ощущал под впечатлением героического эпоса “Лачплесис”, воссозданного латышским писателем А.Пумпуром по мотивам народных легенд, сказаний и песен. В драме “Огонь и ночь” (1903-1904) Райнис по-новому пересказывает сюжет эпоса, записанного Пумпуром, показав идею национального пробуждения и придав новый смысл борьбе эпического героя Лачплесиса, символа народного духа. Смысл идеи заключается в создании духовных идеалов новой эпохи на основе преемственности прошлых культурных накоплений народа. Герои этой драмы, как и другие герои произведений Райниса, живут, страдают и борются за обретение духовных качеств, соответствующих вечным ценностям культуры человеческого духа. Таков, по Райнису, смысл борьбы народного героя в новую эпоху, испытуемую мнимыми ценностями “железного рыцаря” – западной цивилизации. Кульминация этих испытаний проходит ныне перед глазами современного мира в виде глобального кризиса этих самых западных ценностей, обреченных на вымирание, но цепляющихся за свое господствующее положение в сознании людей.
Райнис предупреждал и желал расширения сознания каждому отдельному человеку, призывая его к борьбе со временем, к духовному преображению:
Не бойся выйти сражаться со временем,
Не дай себя обкорнать и выровнять,
Тянись безмерно и безгранично,
Считая вечность своим пределом.
Когда же будешь ты днями вытолкнут,
С корнями, с кроной исторгнут почвою,
То, умирая в своем “сегодня”,
Перерастешь ты в иную сущность.
Еще и снова мир оживет в тебе,
Ведь для него ты – залог грядущего,
Ты нужен миру всегда и вечно:
Зеркало, форма, звезда во мраке.
Вера в бесконечность жизни, в беспредельность Вселенной, в ее иерархическое устройство наполняет смыслом жизнь как отдельного человека, так и целых народов, составляющих человечество. И если уж, как пишет поэт, “ты нужен миру всегда и вечно…”, то в ищущем сознании неизбежно возникает вопрос смысла и качества жизни, опирающейся на три традиционные духовные опоры: веру, надежду, любовь. В произведениях Райниса идет сражение за нравственную чистоту человека, за бессмертные духовные ценности, обретаемые нескончаемым трудом души:
Пересоздай себя. Возьмись за дело!
То дело – жизнь,
Чтоб небо все в созвездьях пламенело.
“Сито звезд”. Пер. А.Ахматовой
Я знаю слово, что тверже всех руд:
Коль духом ты надломился в борьбе,
Коль сам себе в тягость, коль оробел,
Тогда одно лишь поможет тебе –
Труд.
“Первое и последнее слово”. Пер. Ю.Абызова
Сквозь тернии пройдешь с улыбкой,
Сквозь тьму – и воссияешь ликом, –
Чтоб сгинуть в неизведанно-великом.
“Ты и есть твой труд”. Пер. Л.Осиповой
Гений Райниса выкристаллизовался в трудовой среде, среди беспрестанно трудящегося на земле крестьянского сословия. Его отец, энергичный человек практичного склада, Кришьян Плиекшан, благодаря собственному упорному труду, выбился из крестьянской бедноты в арендаторы поместий. Перед глазами будущего поэта с детских лет протекала безрадостная жизнь подневольного труженика, в песнях которого жила мечта о свободе.
Детские и юношеские годы, проведенные в родительских усадьбах Рандене и Беркенеле вблизи Двинска (ныне Даугавпилс) на берегах Западной Двины, несущей свои воды в мировой океан, среди широких полей, высоких трав, синих лесов, птиц, лошадей, “великолепных красок и звуков”, в лучах яркого солнца, придали светлую, радостную окраску чувствам и мыслям будущего поэта, пробудили к росту первые творческие импульсы его одаренной тонкой души, обеспечили природный энергетический потенциал будущему жизненному горению. Его мать, Дарта Плиекшан, умная, добрая женщина, хранившая в памяти великое множество народных песен и сказаний, передала сыну безграничную любовь к родной земле, народу и его культуре. Поэт писал:
“Первые мои литературные впечатления явились из народных песен, моя мать их знала очень много и петь любила; поздней в гимназические годы я записал с ее голоса больше сотни латышских народных песен. Так же точно и литовские песни, и скорбные народные мелодии белорусов (гудов) я слышал с пятилетнего возраста и лет до пятнадцати…. Литовец, старый Марцулис, может быть, – самое глубокое из моих детских воспоминаний: как он целый день напролет крутит ручной жернов, как тянет нескончаемую песню, такую монотонную, как его работа. По ночам, просыпаясь, я слышал напевы гуда Недзвецкого, нашего сторожа, – так поют осенние ветры. В воскресенье два работника, латгальцы, заводили долгую песню про графа Платера и его несчастную судьбу… Мог бы я спеть еще и сегодня песню молоденького еврея-рекрута…”.
Грустные мелодии, напеваемые батраками, работавшими в крестьянском хозяйстве отца, вплетались суровыми нитями в солнечную основу первых чувств, будили мысли о безрадостности, несправедливости, дисгармонии мира людей, существовавшего рядом с миром природы. Он же с детства ощущал себя частью обоих миров, пытаясь всю последующую жизнь соединить их, облагородить мир людей соответственно природным идеалам и интуитивно угадываемой цели своей жизни.
Его солнечная родина была таким местом на земле, где каким-то непостижимым образом переплетались судьбы людей, народов, стран. Все они перемещались во времени и пространстве, попеременно завоевывая и отступая, страдая и радуясь, умирая и возрождаясь, словно какая- то невидимая сила с упорством лепила и ковала на этом месте нечто новое, еще не существовавшее. А среди этого непостоянства каждую весну местный крестьянин распахивал и засеивал свое поле, жил в ожидании урожая, полагаясь на свой труд и еще на невидимую покровительствующую ему, труженику, могущественную силу. Вера в нее жила в народных песнях, танцах, обрядах, объединяющих весь народ в жизнеутверждающей древней коллективной молитве “Лиго! Лиго!”, творимой у ярко пылающих костров на вершинах возносящих к небу холмов. Эта народная традиция с древнейших времен хранила и передавала будущим поколениям людей через обращение к символу нисхождения духа-огня в материю-землю знание о животворении, основой которого является одухотворение материи жизни.
Жизнь провела поэта по тем ступеням социальной лестницы, где главным условием существования был тяжелый подневольный физический труд. И всюду он видел положение, контрастирующее с природным устройством жизни. Как великую несправедливость, попрание природного равновесия, понимал он пленение сознания и духа суровыми условиями общественного уклада жизни:
Солнца огненные очи
Смотрят смело и победно
В темень нор, где дым и копоть,
Где еще, все глубже прячась,
Ночь зловещая ютится:
Сквозь зловонье узких улиц,
В затхлый мрак сырых подвалов,
Где, навек пленен, томится
Из живущих в целом мире
Самый слабый и несчастный –
Человек, что в рабстве жалком
У другого человека.
Решив посвятить свою жизнь ее преобразованию, Райнис приобрел достойное по тем временам образование на юридическом факультете Петербургского университета (1884-1888). Это дало ему глубокие и обширные знания в области права, психологии, естественных наук, истории, мировой классической литературы, живописи. Он свободно говорил на языках всех народов, населяющих Латвию, изучал классические языки. Трудовую деятельность начинал юристом в Вильно, Митаве. Профессию юриста избрал потому, что хотел “находиться внутри жизни, творить, преображать, создавать самое жизнь”, наполняя ее высокими и светлыми идеалами. Его тонкая душа улавливала и предчувствовала необходимость надвигающихся в жизни перемен:
Так не останется, так оставаться не может,
Глупо надеяться, что не проснется вода,
Реки спадут, иссякая, и день будет прожит
Так же, как прежде…О нет, никогда, никогда!
Лед, как ни крепок, упорства уже не умножит,
Сердце, что рвется к свободе и жизни, – сильней!
Так не останется, так оставаться не может!
Все переменится в жизни до самых корней.
Перемены в жизни Райнис связывал с социализмом, истоки которого он ощущал в изливающихся в мир солнечных потоках. Света. Размышляя об общественном устройстве жизни, поэт обращает внимание к духовному аспекту космического Иерарха: “Духовное солнце – это обновление, перерождение жизни и новая культура, – идеальный дух, социализм, то есть гуманизм, он, словно солнце, пробуждает все к новой жизни, заставляет пахать, сеять, цвести, собирать плоды”.
Отстаивая ценность каждого отдельного человека, Райнис распространял этот принцип на право каждого народа быть собой и развивать свою культуру. Эти устремления привели его к поддержке социал-демократических идей, исповедуемых его окружением в юношеском возрасте. Это были и революционно настроенное петербургское студенчество, и соратник по студенчеству, будущий законодатель первого советского государства, будущий муж родной сестры Петерис Стучка, и сестра Дора, первая латышка, получившая медицинское образование в Цюрихе, пропитанном духом интернационала. В этих идеях, призывающих к изменению устоев общественной жизни, на первых порах своей активной деятельности по созданию национальной культуры он видел выход из ее противоречий,
В юности, еще не веря в свою поэтическую одаренность, Райнис писал первые стихи, пьесы, переводил на латышский язык лучшие произведения из сокровищницы мировой литературы (Гете, Пушкина, Корнеля и др. классиков), во время каникул собирал этнографический и фольклорный материал, составил сборник “Песни для III всеобщего латышского праздника песни”. Вся дальнейшая творческая деятельность поэта, несмотря на изоляцию и суровые жизненные испытания, в застенках которых творил его талант, принесла латышской культуре новое наполнение непреходящими духовными ценностями
Исторически так сложилось, что движение за создание национальной культуры латышей тесно переплеталось с социал-демократическим движением. И Райнис стал сторонником и участником обоих движений. Решительно поддерживая стремление трудового народа к освобождению от угнетения и рабского труда, за что приобрел славу пролетарского поэта, он, однако, не одобрял и никогда не допускал насильственного характера борьбы. Призывая на борьбу за свободу, он указывал трудящимся другой путь – через просвещение и культуру к расширению и одухотворению своего сознания.
Накануне первой революции. царские власти, видя угрозу этих призывов, подвергли поэта тюремному заключению и ссылке на поселение в псковской губернии. Вернувшись оттуда в 1899 году, через 6 лет, и не приемля насильственных методов революционной борьбы, он еще на 15 лет эмигрировал в Швейцарию. Созданные в эмиграции, его литературные произведения пропитаны собственным видением преобразования жизни человека. В изнурительных поисках истины в самом себе Райнис пришел к убеждению, что основной способ преобразования себя, сознания людей и мира – духовное творчество, творчество мыслей: “… побеждает дух, то есть мысли и чувства, а не грубая сила. Медленно, но побеждает. И революционны только этот дух и новое мировоззрение, а не насилие: войны, тюрьмы, убийства, угнетение духа и печати. Грубая сила всюду одинакова, всюду стара и реакционна, время ее истачивает; свободный, ищущий дух всюду молод, дух этот и есть то, что мы называем революцией, та сила, которая изменяет старые порядки. Это мое оружие, и оно со мною всегда”. В этих словах кроется различие в понимании сути и методов революции поэтом и его соратниками-социалистами. Райнис отдает приоритет революции духовной перед социальной. Именно на эти две составляющие на рубеже XIX – XX веков разделилась идея социалистической революции. Их спасительного синтеза тогда не получилось. Но Райнис чувствовал острую потребность этого синтеза и свою творческую активность направлял на созидание мира своих идей в литературных произведениях, зовущих к переменам. Главным орудием созидания становятся его мысли, слово.
Стань твердой, мысль!
Стань зычным, слово!
Стань наковальней, мысль!
Стань колоколом, слово!…
“Стань твердой мысль!”. Пер. В.Брюсова
Отойдя от традиционно понимаемой революционной борьбы, пройдя через личные духовные искания, Райнис не отрекся от социалистических идей, но пришел к выводу, что социальная сторона жизни является отражением духовного ее состояния. “…Духовное развитие дает толчок социальному развитию”, “Должен придти новый интернационал, основанный на принципах духа, этики, свободы мысли” – писал он, – и разъяснял в письмах друзьям необходимость духовного воспитания человека. Он понимал, что истинный социализм может построить только истинно духовный человек. “Ты, народ, должен стать великим, духовно великим, первым народом социализма. Все духовное оружие, всю науку сосредоточь в своих руках, взращивай более духовную, более героическую юность, перерасти самого себя”. Но тогда, в годы социалистической революции латышская буржуазия, всеми силами стремившаяся сохранить свою материальную собственность, привилегии и власть, охраняющую эти привилегии, встала на сторону сторонников насильственного уничтожения стихийных революционных преобразований жизни. Нарождающаяся Духовная революция была задушена испуганным европейским капитализмом и российским империализмом, не желавшими изменений и уступок неизбежному преобразованию жизни в духовную сторону. Целый век затем понадобился, чтобы в полной мере проявились последствия однобокого материального образа жизни, сформированного советскими идеологами в ходе социалистической, а по сути социальной революции. И всего лишь 20 лет понадобилось нынешней латышской национальной элите, восстановившей в 1990-х годах основанный на том же утраченный капиталистический уклад жизни, чтобы привести народ страны к кризисному существованию, отбросив уровень народной жизни на пол-века назад. И то, и другое явилось следствием пренебрежения важной духовной составляющей жизни. Сегодня необходимость и приоритет духовного преображения жизни, становятся очевидными. Упорство «железного рыцаря» – цивилизации, – его современные финансовые аферы и уловки, направленные на обогащение определенной элиты общества за счет обирания основной массы трудящихся, не дадут освобождения народу, держа взаперти, по-прежнему, его дух, нуждающийся в свободном творческом труде для построения новых основ собственной жизни.
Провозгласив в своей поэзии бессмертие духа в беспредельности жизни, Райнис признает творческий труд, знания, любовь главными средствами духовного преображения человека как высшего смысла его жизни. Глубоко понимая эволюционное значение человека и космическую необходимость его духовного преображения, Райнис писал: “Вам говорят: существует Вселенная, которая объемлет все, и человек – ничтожная ее часть. Я говорю: эта ничтожная часть превратилась на земном шаре в силу, которая определяет себя сама и начинает определять судьбу земли”. Эти слова Райниса перекликаются с утверждениями выдающихся ученых-мыслителей К.Э.Циолковского, В.И.Вернадского, А.Л.Чижевского о назначении человека и его роли во вселенной. В них смысл и значение неизбежности эволюции человека как космического со-трудника, в полной мере раскрытой в самой современной философской системе под названием «Живая Этика», переданной человечеству в начале XX века через выдающихся русских мыслителей Николая Константиновича и Елену Ивановну Рерихов.
Райнис словно предчувствовал появление этой системы как нового понимания и познания мира. Поддержав революционную борьбу народа за переустройство своей жизни, он стал как бы глашатаем начала пути освобождения народного духа от ветхих общественных взаимоотношений, препятствующих творческому назначению человека. Но старое мышление никогда добровольно не сдается. Изменению общественных отношений препятствовало ветхое сознание человечества, сформированное веками патриархальных и феодальных устоев. Нужна была духовная революция, которую создавали передовые представители культуры и науки, позже, уже в наше время названные “космистами”. Состоявшаяся же в начале XX века социалистическая революция явилась неизбежным стихийным однобоким проявлением в социуме, в противовес культурному преобразованию жизни духа. Оказавшись в эпицентре революции, сузившей свои рамки до революции социальной, Райнис встал на сторону народа в его борьбе за свободу духа. Его литературное творчество стало вдохновителем восстания народного духа, будило сознание, звало его на борьбу за свободу ради будущего, призывало не останавливаться перед поражениями, а идти дальше к тому времени, когда возможным станет мирное, культурное преобразование жизни. Несмотря на то, что народная борьба велась “в пламени и дыме”, поэт признавал неоспоримыми достоинствами социалистической революции “труд вольный и дух настоящей свободы“, к которым стремились вдохновляемые им революционные массы. Разочарованный в насильственных методах революции, он, хотя и с горечью, но все же верил в ее стратегическую перспективу:
Одно постигли мы средь испытаний:
Что мощь великая таится в нас,
Что в пламени и дыме – остов зданья
Грядущего возводим мы сейчас.
Вокруг стволы, поваленные бурей,
Но стены зданья различает глаз,
Хоть дым застлал сияние лазури.
Дом этот как скала! Людьми труда
Он на земле воздвигнут навсегда.
Бывшие единомышленники Райниса, ставшие непосредственными организаторами революции и ближайшими соратниками Ленина, критиковали его за отход от революционной борьбы, за идейные колебания, его произведения за пассивный романтизм, мистику, религиозность, национализм. Лишь позднее к ним пришло понимание того, что личность поэта и его талант стали заложниками исторической обстановки и уровня сознания его современников. Райнис, отвергая насилие, поддерживая людей, добивающихся свободы духа, вошел в политику своим творчеством. На его авторитет опирался пролетариат в преобразовании социальной жизни, его вклад в создание национальной культуры признавала национальная буржуазная элита. Но вместе они не могли понять друг друга, поскольку не было развито общее, объединяющее сознания духовное поле нации, общие культурные ценности. С горечью и сожалением Райнис писал: “Пусть берут меня целиком, не отдельные буквы, пусть берут мой труд, мою личность и всю мою жизнь, мою сущность, наконец, и измерят ее всеми пудами прокламаций – не перевесит ли пропаганда на моей стороне? У меня свое оружие, и оно острое. Я перепахиваю духовное поле, которое можно будет засеять семенами пропаганды; я изменяю атмосферу, подготавливаю граждан, идеологические круги, а не только пролетариат – землю. Я воздухоплаватель, мое поле – дух. Только с ним можно победить”.
Посвятив свой литературный талант просвещению народа, в большой заботе о сохранении и развитии его национальной культуры Райнис считал: “…человечество состоит не из отдельных индивидуумов, а из народов. И перескочить через этот этап развития невозможно; так в свое время социал-революционеры хотели перескочить через капитализм. Если мы, латыши, пойдем на это, то исчезнем как народ, а убить латышский народ означало бы нанести урон всему человечеству, ибо мы только-только начинаем отдавать человечеству те духовные богатства, которыми владеем – я одно только знаю: в народных песнях хранится старая вера, которая обновится <…>”. Обращаясь к истокам народной культуры, он изучал древнеиндийские буддийские сказания, санскрит, предполагал, что латышские песни древнее индийских вед. И формируя духовную культуру своего народа, заботясь о сохранении ее национальных накоплений, Райнис, в то же время настойчиво вел народ к объединению с другими народами на основе общечеловеческих достижений: «Мы чужды друг другу – люди, народы, эпохи, каждый из нас чувствует, думает, понимает по-своему, и все же мы можем быть близки, бывали и есть близки иногда и нечаянно. Индийские сказки стали арабскими и латышскими, а мы их ощущаем как свои и не знаем, что они у нас общие с далекими-дальними. И там, где нет никакой связи, есть все же сходство. В России много тех же сказок, что и у нас. А любовь, побеждающая смерть, самопожертвование ради идеи – разве не всемирные темы, ибо их чувствует и понимает сердце каждого человека всех эпох и рас. И в философской мысли много сходного и одинакового у всех разделенных. И глубокая поэзия во всех уголках мира будет глубокой и близкой. Все мы разные по расе и эпохе, но мы не настолько чужие, чтобы не суметь найти друг друга и не общаться как люди. Мы не искали этого, но будем искать» .
После возвращения на родину из эмиграции в 1920 году, Райнис надеялся, что окончившаяся революционная бойня позволит, наконец, перейти к мирным культурным построениям. Но события в Латвии развивались так стремительно, что он уже не застал большевиков, победивших в революции и пригласивших его вернуться, оценивших его самоотверженный творческий путь служения народу. К власти пришло буржуазное национальное правительство, у которого были другие интересы и цели, но которое также было заинтересовано в использовании авторитета народного поэта. ” «Освобожденной» от революции Латвии Райнис был нужен, как наиболее блестящая вывеска для фасада”, – писал соратник Райниса П.Дауге. Райнис был избран депутатом Учредительного собрания от социал-демократов. Приняв от правительства портфель министра просвещения, он сразу же включился в работу по просвещению народа и развитию культуры: «Для нас, латышей, – сказал Райнис в своей речи на концерте 3 апреля 1929 года в связи с официальным открытием общества, – общество культурного сближения особенно важно, так как оно странам Прибалтики дает очень важное – мир. Гарантия мира является исключительно важной, ею дается гарантия мира во всем мире. Сегодня мы начинаем сближение с народами Востока. Два больших народа, с которыми мы хотим, прежде всего, сблизить свою культуру – это белорусы и русские.
..Новая Россия уже сказала свое слово в литературе, искусстве, науке. Ей отвечает Европа и учится у нее. Мы не можем отставать. Мы хотим, чтоб вся культура развивалась, распространялась, этим всей Европе обеспечено будущее, широкое, большое будущее».
Однако эти направления не входили в планы буржуазного правительства. Поэту был объявлен негласный бойкот, его кандидатуру, предложенную европейской общественностью на присуждение Нобелевской премии, на его родине отклонили. Такова была месть влиятельных соотечественников за духовную независимость поэта. Культурные идеи Райниса вновь отвергнуты на его родине. И снова одиночество, – постоянный спутник по жизни, – словно пояс мудреца, сопровождает его в пути. Поэту тесно и душно в рамках независимой Латвии, ведущей свой народ в царство материальных ценностей и национального обособления. Он понимает, как далеки все-таки люди в своей борьбе за материальные блага от главного духовного христианского завета – держателя жизни: “Любите друг друга”. Любовь должна помочь возрождению человека и всей Вселенной, говорится во многих записях поэта. “Любовь творит поэзию, поэзия дарит вечность, и любви тоже. Поэзия одолевает все, даже смерть. Поэзия возрождает все, даже прошлое и будущее, и они живут в поэзии одновременно. Время возвращается к себе и воплощается в поэзии” .
Не плачет сердце – ждет, чтоб миром обладать!
Ждет большего, чем то, что в прошлом потеряло,
Залоги выкупить, в грядущем чистым стать
И петь любовь сначала и сначала!
Мерцает мне любви далекий огонек:
“Ищи меня, ищи! Еще не все пропало!
И солнце шлет тебе бодрящих сил поток!”
О, солнце, ты любовь прими, но дай и мне!
Ведь без любви душа сгорает в злом огне!
Горечью пронизаны его мысли об отсутствии любви “ко всем живущим”: “Презирающий другого человека презирает и себя, ибо и сам человек. Мы это знаем и все же – насколько простирается наша память – именно к человеку человек всегда относился с наивысшим презрением, вплоть до убийства. Наше время не отличается ничем. Оно не замечает, что судит себя самое и что суд этот справедлив; оно не вправе существовать, должны придти новые времена”. Эти слова поэта в полной мере применимы к нынешней независимой Латвии, с ужесточением повторившей в 1990 годах сценарий первого буржуазного государства – с той же Конституцией, с той же формой общественного капиталистического устройства, в основе которого остался труд народа ради выживания. К тому же, почти половина живущих в Латвии людей была отстранена от общественной жизни через принудительный процесс лишения гражданства.
Райнис понимал, что буржуазное государство не может предоставить народу условия для свободного развития и был тверд в своем выборе. Он писал Доре и Петерису Стучкам “Мои убеждения Вы знаете: я хочу Латвии свободы; я не могу вычеркнуть из истории народ и индивид, ибо они живые исторические организмы, как и я сам; и свобода – это для меня равнозначно возможности жить. Свободного развития народа я всегда ждал от социализма, или, как Вы говорите, от коммунизма, ибо буржуазная или капиталистическая государственная и экономическая система дать ее не в состоянии. Там, где идет борьба между капитализмом и социализмом, я буду на стороне социализма, как был всегда, даже когда делал акцент на том, что забывалось в пылу борьбы, – на национальности. Двадцать лет ссылки могут быть тому подтверждением! <…>
Формула: свободная Латвия в свободной России – это социалистическая Латвия в социалистической Российской федерации. <…>”.
Творческое служение поэта народу – самое яркое подтверждение его глубокой самоотверженной любви. Вера в любовь и единство людей не покидала Райниса даже в одиночестве. Лишенный возможности действовать, он всегда отдавался главному своему спасителю – творчеству, действуя словом, забрасывая бессмертные зерна любви в будущее, другим поколениям своего народа: “Любовь есть не что иное, как излучение жизненной энергии субъекта на других: на людей и на предметы, и как таковая, она является движущей силой истории; она сродни интеллекту, духу, героизму” .
Гениальный художник, сражавшийся за будущее данным ему от бога орудием – словом, не признанный в полной мере ни одной из противоборствующих в революции сил, он жил, творил и верил, что творчество его будет востребовано в будущем, когда будут осознаны величайшие духовные идеалы – любовь и единство людей. Он сознательно принимал на себя роль первопроходца В конце своих творческих исканий он пришел к звездам, и там увидел не конец пути, а его начало. Он непосредственно ощутил свою причастность к космическим процессам духовного пробуждения и свою роль в них: “Меня всегда влекло к вершинным проявлениям человеческого духа, я всегда духовно был с его носителями, и отсвет их падал на меня, и я светился как фосфорецирующее море. Кем я стану, не знаю, знаю только, что я расту вместе с той огромной массой и той идеей, в которой я плыву как частица, которую влечет и которая сама увлекает” .
Чутье не обманывало поэта, он был современником и соучастником поколения “космистов”, проводников Духовной революции, продвигающих эволюцию человеческого сознания, маяков в океане бушующей социальной революции, которые, как никто ранее, понимали и связывали все происходящее на земле с высокими духовными энергиями, идущими из космоса. Духовная революция совпала по времени с социальной революцией, но была подавлена стихийными силами последней. Имена и творческие работы “космистов” стали известными и доступными для изучения лишь к концу XX века после падения идеологического занавеса. Как всегда это бывает, они опередили свое время, подготавливая почву для будущего своим творчеством. И живущие ныне люди имеют возможность черпать самые современные знания, способствующие расширению личного сознания и общественному прогрессу, благодаря наследию гениальных мыслителей, деятелей культуры, ученых, сумевших в синтезе показать общую основу единого творчества жизни – красоту, любовь, действие. Сегодня внимание ищущих знания обращено к философским идеям мыслителей В.С.Соловьева (1853-1900), Н.Ф.Федорова (1829–1903), Н.А.Бердяева (1874-1948), П.А.Флоренского (1882-1937), Н.К.Рериха (1874-1947) и Е.И.Рерих (1879-1955), художника и композитора М.К.Чюрлениса (1875-1911), композитора А.Н.Скрябина (1871-1915), ученых К.Э.Циолковского (1857-1935), В.И.Вернадского (1863-1945), А.Л.Чижевского (1897-1964) и др.
После 1920 года в Латвии группой энтузиастов, увлеченных культурными начинаниями Н.К.Рериха, стали издаваться на русском языке книги “Живой Этики” – философской системы, переданной миру Учителями Востока через семью выдающихся русских мыслителей. “Философией космической реальности”, содержащей философские и научные основы жизни, называет эту систему знания наша современница, академик РАЕН, заслуженный деятель культуры Л.В.Шапошникова, приложившая много усилий для возвращения творческого наследия Рерихов на их родину в Россию. Эта система была дана человечеству в то время, когда собственная жизнь Райниса подходила к концу. Поклонники творчества поэта увидели в “Живой Этике” тождество его мыслей с космическим миропониманием, изложенным новой философской системой, в которой говорится о Культуре, Красоте, Знании как основах космической эволюции и жизни человека.
Многие мысли Райниса предшествовали и созвучали “Живой Этике”, этой системе нового мышления, основанного на реальности космического устройства жизни, потому так был любим поэт пионерами рериховского движения в Латвии.
“К Учению Живой Этики я пришла через Яниса Райниса” – признавалась актриса рижского Нового театра Леонтине-Лония Андермане (1907-1995), которая “обладала …страстным стремлением донести до своих современников ощущение Прекрасного”, сыгравшая в театре роль в пьесе Я.Райниса “Вей, ветерок”. Философско-этическое мышление Райниса, выраженное в его произведениях, породнило Лонию Андермане с актрисой Мильдой Риекстынь-Лицис (1891 – 1975), которая часто встречалась в театре с Райнисом, а в начале 30-х годов первой из актрис стала изучать “Живую Этику” и стала членом Латвийского Общества Рерихов. На родине Райниса, в Даугавпилсе, также образовалась группа людей, вступивших в Латвийское Общество Рерихов.
Произведения Райниса, его афоризмы и высказывания, часто звучали в стенах Общества. Один из его руководителей, известный поэт и общественный деятель, внесший неоценимый вклад в издательство книг “Живой Этики”, Рихард Рудзитис (1898-1960) в одной из дискуссий сказал: “Не путайте духовенство с духовностью, Райнис – самый духовный”. Рихард Рудзитис в своих ранних духовных исканиях обращался в письмах к выдающимся личностям того времени: Ромену Роллану, Л.Н.Толстому, Рабиндранату Тагору, а также к Яну Райнису. Сохранилась фотография, на которой Рихард Рудзитис запечатлен рядом с Райнисом.
В 1920 году в Москве вышла книга П.Дауге, друга поэта и бывшего соратника по социал-демократическому движению, под названием “И.Райнис – певец борьбы, солнца и любви”. Именно этими духовными символами украшен в памяти потомков символический пояс жизни, сотканный творчеством народного поэта. Эти символы универсальны, они навсегда соединяют устремления поэта, выразителя и строителя национальной культуры, с бессмертными мировыми духовными идеалами. Райнис верил, что в будущем устремления его народа сольются с устремлениями всего человечества, внеся свой национальный колорит в сокровищницу мировой культуры. Самоотверженный труженик, рыцарь духа и мастер слова, он верил в то, что будущее именно за сокровищами духовной культуры, а не обретениями бездушной цивилизации, и что эти духовные символы поведут к возрождению дух его народа.
Все более уверенно входит в сознание людей понимание неразрывной связи человека и Космоса, его места и роли в беспредельной космической жизни. Благодаря полетам в Космос, новым направлениям науки, изучающим космические процессы, мышление современного человека постепенно расширяется. Нужны новые знания о Космосе и месте человека в нем. Эти знания содержатся в «Живой Этике». Новое мировоззрение так и называют – космическим. И произведения Райниса явились предвестниками космического мировоззрения. Он был одним из тех, кто жил на земле для того, чтобы будить сознание людей, готовить его к восприятию новых космических задач, требующих духовного преображения и объединения человечества. Он говорил о себе: “…я только рупор времени, но времени еще не наступившего”.
XXI век, являясь началом грядущей эпохи, побуждает человечество к новому мышлению, вмещающему в себя понимание роли человека в мире, неразрывно связанном с космическим пространством, главными условиями существования которого является равновесие и гармония всех его явлений, как на небе, так и на земле. Люди, живущие на земле, должны понять это и устроить свой мир в согласии с главным законом космоса – Законом Любви. Райнис был одним из тех, кто пришел к пониманию этого и через свои произведения рассказал об этом. Поэт и мыслитель, он был одним из тех, в ком неимоверное напряжение его внутренней жизни высекало искры вселенской энергии, и кто одним из первых среди своих современников отдавал их мощь на созидание новых форм общественной жизни, ведущих к объединению людей. Он черпал мудрость поэзии в высших мирах, в знании традиций мировой культуры и в понятной ему тождественности природы родного края с космическими законами вселенной. Синтез этих составляющих понятий питал его светлую веру в будущее. Это ярко выражено в его стихотворении «Три приметы» в переводе А.Ахматовой:
Вера в святость дальней цели,
И на труд дневной надежда,
И любовь ко всем живущим –
Вот в природе их приметы:
Синь небес, и зелень луга,
И кровавый пурпур жизни.
Эти вечные символы – вера, надежда. любовь – вытканы на символическом поясе жизни Народного поэта Яна Райниса в сотрудничестве его величественного духа с мудростью космоса.
Своему немногочисленному народу, хранителю традиций солнечной культуры, подошедшему к закату жизненного цикла, он также завещал преображение через неизбежное единство и слияние с всеобщим космическим миром Любви:
Великий народ – целый мир наполняет собою.
Народ благородный – становится мира душою.
Коль ты не велик – к благородству стремленье
И скорбного пламени чтим мы горенье.
… Лишь так ты исполнишь свое назначенье.
Народный поэт Латвии Ян Райнис жил и творил ради будущего. Не признанный своим временем, он писал:
“Я не состарюсь и не исчезну вместе с моим поколением, так как у меня никогда не было своего поколения, которое было бы за меня. Мое поколение было против меня. Мне удалось выдержать натиск всех поколений; и старого, и моего, и нового. Во мне иная сила, которой нет в них, и если она побеждала до сих пор, победит и в будущем”.