Интерактив – «Кино – это собеседник»

Современное кино, воспитание души и надежды на духовное возрождение российского общества – на  эти вопросы  отвечает режиссер театра и кино Юрий Мамин.

На вопросы читателей «Росбалта» отвечает режиссер театра и кино Юрий Мамин.

Юрий Мамин

Юрий Мамин

 

 

Максим: Уважаемый Юрий Борисович! Тонино Гуэрра говорил, что многие режиссеры, в частности в России, в последние годы относятся к труду сценаристов небрежно – мол, написал сценарий – и свободен. Здесь в «Интерактиве» я просил прокомментировать это Павла Лунгина, и он сказал, что если проблема со сценаристами и есть, то она заключается в их отсутствии. А каково ваше мнение по этим вопросам? Как соотносятся сценарист и режиссер, и есть ли сейчас нехватка сценаристов?

Ю.М.: Проблема заключается не в отсутствии сценаристов, а в востребованности хороших сценариев для производителей кино. Допустим, Павлу Лунгину нужны одни вещи, а производителю фильмов – совершенно другие. Те, кто производят кино, стремятся заработать деньги. Для них зритель – это стоимость билета – не более того. Поэтому они создают массовую культуру – развлекательную продукцию, и им нужны сценаристы-ремесленники.

Я полагаю, что сценарий главнее, чем режиссер. Другой вопрос, что режиссер должен это понимать. Кто такой режиссер, с моей точки зрения? Это человек, который рассказывает сценарий. Рассказ будет увлекательным тогда, когда сценарий станет его собственным, даже если написал его другой автор. Режиссер должен пропустить сценарий через себя и говорить от лица автора.

Сценарист нужен режиссеру до конца. Я договариваюсь со своими сценаристами, что до конца съемок они – мои сотрудники, потому что могут потребоваться какие-то переделки и их участие. Не всегда можно увидеть недостатки заранее. Вообще, сценарий – это железная дорога, по которой фильм идет, как поезд. Если она хорошо построена, то по ней можно будет доехать не только на локомотиве, но даже на вагонетке. А если дорога прерывается или идет куда-то под откос, то тогда ты ни на чем не доедешь.   

Павел: Здравствуйте, уважаемый Юрий Борисович! В картине «Не думай про белых обезьян!» есть эпизод, где изображена беседа режиссера и сценариста. Если я правильно все понял, режиссер объясняет сценаристу, что у него есть своя концовка. Так ли это было на самом деле, и, если не секрет, какую концовку предлагал изначально сценарист?  

Ю.М.: В данном случае у меня беседуют два автора. Они не разделены как режиссер и сценарист. Они ведут себя, скажем, как Алов и Наумов, или как Рязанов и Брагинский. Они – авторы судьбы человеческой. По картине наш главный герой впервые осознает, что он не совсем хозяин своей жизни, как и все мы, и что, вообще говоря, мы очень сильно ошибаемся и заносимся, когда говорим, что мы – хозяева своей судьбы. Очень многое за нас уже придумано, и философия экзистенциализма как раз объясняет, что для человека, когда он рождается, уже приготовлен стульчик. Ты будешь тем-то, а ты – этим.

Мы иногда это можем понять. Вот и наш герой начинает это понимать после того, как его ударили по голове. Он видит, что его жизнь, в общем-то, расписана – что за него уже все продумано. «Рожденный ползать летать не может», – говорит один из авторов. Другой спорит: нет – есть возможность выйти. Человек может поспорить за свою судьбу – поспорить с автором.

Что касается «изменить концовку» – там была такая возможность. Концовку можно было бы изменить. Но надо сказать, что жизненная правда сопротивляется этому. Мы не можем сделать нашего героя перешедшим в клан художников и людей с духовным нутром. Он не может вполне это сделать, потому что он – человек иного склада. Другое дело, что в нем начинается работа, которая не дает ему быть счастливым даже после осуществления его карьерных замыслов. Герой понимает, что есть что-то, что он потерял, добившись своего. Это очень важный процесс. Он очень необходим всему обществу. Если оно задумается над тем, что деньги – не самое главное, а главное – что-то, что потеряно от великой русской культуры XIX века, то есть надежда, что в обществе начнется процесс духовного возрождения.

Ольга: Юрий Борисович, не обиделся ли на вас Сокуров за милую шутку над «Русским ковчегом» в фильме «Не думай про белых обезьян!»? Понравился ли сам себе Пиотровский?

Ю.М.: По этому поводу я с ними не беседовал. Я не уверен, что Пиотровский смотрел эту картину. Должен вам сказать, что он меня не пустил снимать в Эрмитаже. Мы снимали в Мухинском училище – снимали «под Эрмитаж». Его помощник сказал: «Такая комедия не будет сниматься в нашем серьезном заведении». Ну, вот я и решил тогда ему немножечко отплатить за это.

А потом, когда злость прошла, я понял, что эпизод в музее будет гораздо более выразительным, если у него появится второй план – съемки некоего фильма со стороны. Это имеет отношение к нашей культуре постмодернизма, даже помимо Сокурова и прочей ситуации. Это решение обогатило эпизод – он стал интереснее, как мне кажется. Что касается Сокурова, он тоже, может быть, не видел картину. Но его сотрудники, по-моему, смотрели. Может, они ему что-то сказали по этому поводу. Во всяком случае, надеюсь, что у него хватит чувства юмора не обижаться.

Виктор: Если сейчас все меньше молодых людей стремятся «открыть третий глаз» и сориентироваться на что-то, кроме материальных ценностей, то много ли в нашем мире ловушек, попав в которые, они уже не смогут «не думать про белых обезьян»?

Ю.М.: Для каждого «белые обезьяны» – это свой образ. Для древних это была притча – упражнение – открыть себе некий путь к просветлению и мудрости. Для меня «белые обезьяны» – такая идея-фикс, на которой может быть зациклен любой человек, связанная, вероятно, с его внутренней недостаточностью. У одного это муки совести. У другого – не сбывшиеся надежды на самореализацию. У третьего – несбывшаяся любовь, у четвертого – предательство. Короче говоря, мне кажется, поводов много. Если у человека есть намерения, совесть и движение внутри души, то «белые обезьяны» у него найдутся. Черствый и абсолютно лишенный каких-либо внутренних мук и развития человек мне, в общем-то, неинтересен.

К сожалению, многие герои, которых нам сегодня представляет мировое кино, таковы, что их главная задача – обогатиться – достать деньги, и обязательно путем какой-нибудь махинации, порой даже воровства и мошенничества. Зритель восхищается удачливым вором, который проводит операцию хорошо. Чаще всего, ему удается заполучить кусок пирога за счет ловкости, удачи и так далее. Я полагаю, что они как раз и возбуждают в молодежи мечту о жизненном выигрыше, который не предполагает затрат усилий и энергии.

Мария: Что делать тем, кто не может, образно говоря, «не думать, про белых обезьян»? Не лучше ли им было бы вовсе не знать об их существовании? 

Ю.М.: Как это в одном фильме: «Мысль остановить нельзя!». Не мыслить человек не может – иначе он совсем примитивный. Чем больше ты будешь приказывать себе не думать, тем больше ты будешь думать. Если такой проблемы для них не существует – дай Бог им дожить до старости. Я считаю, что люди, которые обделены возможностью переживать судьбы соседей, соотечественников, мира – они духовно обделены, и жизнь их при всем внешнем благополучии не кажется мне счастливой.

Я, например, не мог бы быть банкиром. Я вижу, что эти люди могут быт вполне счастливы в своей профессии. Карьера успешна, они заняты делом, им это интересно. А мне это неинтересно, и мне такая жизнь кажется недостаточной. Если человек занимается творчеством – это подарок судьбы. Мне поэтому всегда больно и противно, когда люди, занимающиеся творчеством, (как Пушкин сказал: «Нас мало избранных, счастливцев праздных, Пренебрегающих презренной пользой») пытаются это превратить в систему заработка, причем очень продуманного, беззастенчивого по существу обогащения. Это, мне кажется, совершенно противоречит профессии. От этого и возникает то, что называется массовой культурой и коммерческим искусством.

Человеку интересно жить, когда он способен развиваться и самосовершенствоваться. Человек может очень многое познать. Одна из самых главных проблем: сегодня люди не могут даже на какой-то небольшой процент освоить те великие достижения мировой культуры, которые были сделаны до нашего рождения. Я человек уже немолодой, и мне так обидно, что я за свою жизнь так мало прочел и так мало видел! Я продолжаю совершать открытия. Я открываю не только новых писателей, но и тех, кого я упустил в молодости. Я открываю новых композиторов-классиков, о которых я слышал, но их не слушал. Процесс познания очень интересен. Этому можно посвятить жизнь, и это обогащает ее. Человек способен быть только от этого счастливым, потому что если внутренняя жизнь богата, то человек интереснее живет – он интереснее все воспринимает. И этот процесс нельзя остановить. Мне кажется, что человек, который мучается по поводу «белых обезьян» – он более счастлив, чем тот, кто от них не зависит.      

Вадим В.: Способно ли кино давать ответы на вопросы, или оно только ставит вопросы и заставляет задуматься?

Ю.М.: Способно, конечно. Оно способно так же себя вести, как собеседник. Вы обращаетесь к собеседнику. Он может быть оракулом, может быть советчиком и так далее. Один может сказать: «Не знаю». Другой скажет: «У тебя два выхода». Третий может что-то точно порекомендовать.

Собственно говоря, что такое кино? По существу, это произведение нашего собеседника. Я выступаю собеседником по отношению к зрителю. Зритель может вступать со мной в спор, может со мной согласиться – полностью поддержать меня и так далее. Он может обогащаться за счет того, что я ему преподношу, а я преподношу ему продукт раздумий и тех вещей, которые заставили меня взволноваться и передать ему свое волнение. Поэтому мне кажется, кино, как и любое искусство – это единственный инструмент воспитания чувств и души человека. Другого нет. Наука дает только знания. Педагоги могут преподать этические нормы. А воспитать в человеке человечность и сострадание может только искусство. Способность человека сопереживать – прожить жизнь героев и персонажей, как свою собственную, испытать их чувства – это обогащает людей и дает им возможность рано взрослеть, как это произошло, например, с Пушкиным и Лермонтовым. Они стали властителями дум в очень молодом возрасте именно потому, что очень многое читали и переживали за литературных героев – это воспитало их души.

ИА «Росбалт»

Подписаться
Уведомить о
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x