Интервью с Алексеем Леоновым. Алексей Леонов – известный украинский скульптор. Ему только 27 лет, но он уже член Национального союза художников Украины, автор более 30 персональных выставок, его скульптуры стоят на знаменитой Аллее искусств в Киеве, находятся в культурных центрах и частных коллекциях стран ближнего и дальнего зарубежья. 
Сейчас персональная выставка скульптуры с глубоко философским названием «Водительство Духа» экспонируется в Артемовске. Кому или чему мы обязаны столь уникальной возможностью соприкоснуться с удивительным творчеством мастера?
– Два года назад, – рассказывает Алексей, – представители Артемовского Рериховского общества были на моей выставке в Москве и пригласили меня в Артемовск. Я не отказал, но воспринял это как условность. Их желание оказалось действительным и сильным, а результатом его – приезд выставки в Артемовск.
– Несмотря на столь юный возраст, вы уже относитесь к тем мастерам, о которых говорят «наследие скульптора велико». Вы когда-нибудь подсчитывали, сколько работ создали?
– Приблизительно, более трехсот, а может, и более четырехсот работ. Они разные, многие из них находятся в частных коллекциях, ведь чтобы проводить подобные выставки и осуществлять творческую деятельность, приходится работать на заказ, это моя материальная основа.
– Кто заказывает?
– Есть и частные заказы. Сейчас очень много заказов от общественных организаций, от культурных центров, по сути, я не отхожу от своего направления в творчестве, и главным образом заказы – по моим же работам, их повторы или увеличения. Заказов я беру немного, потому что остается мало времени на творчество, и бережно отношусь к выставочной коллекции, иначе она просто растает.
– Как долго вы работаете над одной скульптурой?
– Сложно сказать. Одновременно я веду семь и более работ, меняю их и тем самым отдыхаю. Поэтому и производительность такая. В среднем над каждым произведением работаю от трех дней до месяца.
– Многие образы ваших скульптур взяты из известных картин того же Рериха, других художников.
– Да, но беря тот или иной образ, я не занимаюсь копированием. Картина художника является проводником в его мир. Идет не столько копия, сколько сопереживание, сотворчество. Наша современная живопись не столь насыщена теми духовными переживаниями, которые имели место в ранние этапы, не обремененные технократической, механической подоплекой. Даже те путешествия, которые совершаются, они все равно в наш современный цивилизованный век обусловлены очень многими посредниками, и ту силу гармонии, которую ощущали в Древней Греции, Древней Индии, Древнем Египте, нам ощутить уже намного сложнее, так как весь фон нашей планеты электризован и информационно агрессивен. Произведения великих мастеров являются как бы каналами, окнами в те высокие миры красоты, для которых они и создавались. Это, в первую очередь, их поиск гармонии и красоты, но, увековеченный в произведении, он становился достоянием всех. И по сути то, что я делаю, это тоже своеобразная попытка поделиться, приобщить зрителя к тому миру, в котором живут в моменты творческого подъема мое сознание, моя душа, попытка вырвать человека из нашего столь суетного и часто грубоматериального мира в мир более высоких и тонких вибраций и переживаний. Главным образом для этого и проводятся эти выставки, иначе смысла бы не было, так как они некоммерческие.
– Вы уже признанный мастер, но вы настолько юны, что не могу удержаться от вопроса: как у вас складываются отношения с вашим поколением, находите ли общий язык, интересуются ли вашим творчеством?
– Если говорить о моем опыте проведения выставок, о том, какой производит эффект на молодежь посещение выставки, то эффект очень большой. Вообще скульптура более понятна, чем живопись, она требует меньших интеллектуальных усилий. Живопись – это больше иллюзия, скульптура же имеет дело с нашим трехмерным пространством, даже слепой может ощутить ее более явственно. Я последователь академической школы украинской монументальной скульптуры и моя цель – быть понятным, отсюда стиль моих работ – он не уходит в какие-то области авангарда или абстракции, он отражает образы понятным языком. Поэтому скульптура интересна детям и молодежи. Я об этом сужу по книге отзывов. К примеру, на последней выставке в Пензе одиннадцатиклассник написал: «После выставки задумался о вечном».
Большинство моих работ несет призыв, а для молодежи призыв очень важен. Что мы видим и слышим в повседневной жизни? Я очень живо помню свои этапы духовных поисков. С одной стороны, все есть. Но если все низкое настолько агрессивно, что его не нужно искать, оно само тебя где угодно найдет и сделает своим рабом, то что-то высокое нужно поискать. Даже в духовной литературе сейчас очень сложно разобраться и найти частицу действительно истинного, вечного, светлого, ведь мы наблюдаем непрерывную спекуляцию высокими понятиями. Молодежь легче всего призвать и обмануть, многие уже с ранних лет прожигают свой потенциал. В целом человечество сейчас переживает очень острый момент духовного голода. Вроде бы все есть. Если раньше многое, даже из произведений искусства, было недоступно, только в библиотеках, и то надо было очень поискать, то сейчас, зайдя в Интернет, можно найти все музеи, любые картины, любые течения, учения и так далее. Но надо, чтобы человека зацепило это, чтобы он захотел к этому тянуться. А так как в жизни очень много негативного, которое втягивает и засасывает с очень большой силой, то устоять можно лишь будучи вооруженным волей. А волю вырабатывает в первую очередь семья и все институты образования, начиная с детских садов. Сейчас практически нет нравственного воспитания, больший упор сделан на образование, на то, чтобы дать знания. А к чему знания, если нет обычной этики, когда человек не понимает самых близких и насущно нужных законов общения? То, что я делаю, пытаюсь наполнить человеколюбием, любовью к ближнему. По крайней мере, я это ощущаю и этим делюсь. Как это работает дальше? Думаю, что работает неплохо, потому что резонанс идет, молодежи интересно. Сложнее привлечь, чтобы пришли на выставку. Но когда уже пришли – интерес огромный, с удовольствием приходят потом на мастер-классы, и равнодушных не бывает, задают вопросы, причем сознательные вопросы, связанные с ориентацией жизненного пути.
– Как свой жизненный путь выбирали вы и кто на него влиял?
– Родители у меня самые обычные, но весьма либеральные. Они не мешали мне делать выбор, за что им огромная благодарность. Нельзя сказать, что определился я сразу. До 12 класса (я заканчивал Государственную среднюю художественную школу имени Шевченко) художником себя не видел. Тогда это была республиканская школа, единственная в Украине такого уровня, поступил я в нее не то, чтобы по случайности, скорее, по совпадению, вообще-то собирался идти в математический колледж, планировал для себя скорее экономическое направление – более реальное для материального существования. 90-е – годы очень тяжелые, искусство было в полном загоне, от государства заказы перестали поступать, частных заказов не было – это был момент материального обогащения тех, кто об искусстве еще не думал. Смотреть в будущее для художников было не очень светло и радостно.
Поступить в нашу художественную академию уже тогда было очень сложно. Я собирался поступать в университет имени Шевченко на финансиста, вплоть до последнего класса. Один класс заканчивал экстерном – с 10-го перескочил в 12-й. И в тот момент, в момент такой интенсивной учебы, я почувствовал в себе силы, понял, что мой уровень достаточен, чтобы поступать в академию. Родители пошли навстречу, не стали мне мешать. И, выдержав очень сложный конкурс, я все же поступил в Национальную академию изобразительного искусства и архитектуры. Там тоже для меня не было все очевидно. Это был 99-й год, и я видел, что, даже получив образование, нужно будет искать за счет чего жить. Даже хотел уходить на втором курсе, переходить на медицинское направление. То есть поиск был достаточно бурный и активный, нельзя сказать, что мой выбор был однозначным и понятным с ранних лет.
Уже в институте я начал интересоваться историей мировой культуры, религии, искать себя. И уже тогда стало понятно, что выжить в искусстве можно. Начали появляться так называемые халтуры и можно было хоть как-то зарабатывать. Уже с третьего курса я понял, что художником все-таки буду. Это был момент глубинного понимания жизненных ценностей, к тому времени я уже много видел, много путешествовал, сложилось мое мировоззрение и понимание, которое с третьего курса уже шло монолитно.
– В ваших работах представлены многие философии, религии. А вы человек верующий?
– Конечно. А как же.
– А какого вероисповедания?
– Я православный христианин. Другое дело, что я занимаюсь изучением и восточных религий, и античных. Но я не отрекаюсь от своей. Я считаю, что нужно изучать свою культуру, свою историю, свой народ в первую очередь. Параллельно можно знакомиться с другими религиями, другими народами. Но параллельно, ни в коем случае не отходя от своей. Мы сейчас имеем столько псевдоучений, граничащих с сектантским направлением, жесточайшим корыстолюбием и фанатизмом. Уберечься от этого можно только знанием и, конечно же, осуществлением этого знания, нужно максимально использовать то, что мы имеем и получаем с детства, свою культурную среду. Конечно, лучшую культурную среду. Под культурой я всегда подразумеваю возвышенные, утонченные достижения человеческого духа. И она есть, ее очень много. Меня очень порадовал Артемовск, в Святогорске я впервые увидел лестницу, расписанную благими пожелания: любви, счастья. Это обнадеживает, это базируется на нашей православной культуре, на вере в Бога. Неважно, какими путями мы верим в Бога, но верить важно. Все, что ни есть в жизни и в мире, пронизано Разумом. Сейчас к этому приходит большинство ученых – без Высшего начала мир создаться не мог, случайно такое не происходит. В основе всего есть Высшее начало. Неважно, как мы его будем называть, но верить в него, знать и любить, тянуться к пониманию этого начала очень важно для человека.
Человек не должен жить на планете в виде паразита. Дальше не получится так идти, мы или уничтожим планету, или все-таки найдем какой-то язык взаимопонимания с природой, и, в первую очередь, друг с другом. Планета на грани катастрофы из-за того, что мы не можем найти общий язык с самыми близкими существами. Зачем далеко ходить, в семьях редко находят общий язык, а семья – это прототип государства. От взаимоотношений, от гармонии в семье, от того, как мы воспитываем детей, что и сколько мы в них вкладываем, зависит наше будущее. Многие сейчас считают, что достаточно в детей вложить материальные ресурсы. Ничего подобного. Это последнее, что важно детям. В первую очередь, важно вложить лучшие чувства, приучить ребенка к уважительному отношению к знаниям, к желанию учиться. Каждый человек – индивидуум, мы все не похожи друг на друга, но вложить универсальное стремление к знаниям – это, я считаю, самое важное. А дальше человек уже сам сложит свой путь. Важно, чтобы это было знание тех законов, по которым складывается человеческая жизнь, законов гармонии, взаимопонимания, отдачи. Этому учат в общем-то все религии. И наша в первую очередь. Та религия, которую принес Великий Учитель Любви, религия Любви в целом, она открывает нескончаемые возможности для человека.
– Спасибо вам огромное за очень интересную беседу и за выставку, которая иллюстрирует все то, о чем мы с вами говорили, и которую артемовцы имеют возможность увидеть в городском краеведческом музее до 20 ноября.
Светлана Овчаренко
Газета «Вперед», 21-22 октября 2009 г., № 116 (18140), г. Артемовск (Донецкая обл., Украина)